Мелани перехватила ее в коридоре:

– Ну что? О чем говорилось на секретном совещании?

– Они добавляют нам эфирное время.

Мелани просияла:

– Это же потрясающе! И как они собираются это сделать? Больше часов? Больше дней в неделю?

– Скорее всего, второе.

– Но ты же вряд ли с этим справишься сама.

– Про то я им и сказала.

– А обо мне шла речь? Ты замолвила за меня словечко? – оживилась Мелани.

Саманта замялась:

– Да... Я сказала... Но у Джорджа, как всегда, на первом плане свои собственные соображения.

– Соображения? Его соображения! Вот дерьмо! Я так и знала! – Мелани так резко затормозила на ходу, что Саманта чуть не налетела на нее. – Он собирается отдать наше шоу в чужие руки? Ведь так? Какой же он негодяй!

– Еще ничего не решено окончательно. Тебе стоит поговорить с Элеонор, – попыталась успокоить ассистентку Саманта.

– После всего того, что я сделала! После всех жертв! – истерически выкрикнула Мелани.

Слово «жертва» больно резануло слух Саманты. И почему-то ее насторожило.

Посетитель, на которого, откинувшись на спинку своего вращающегося стула, взирал без всякого сочувствия Бентс, представлял собой жалкое зрелище. Дэвид Росс был до смерти напуган. Его чуть ли не трясло от страха.

– Я, наверное, нуждаюсь в адвокате, – пробормотал он, вытерев дрожащей рукой обильный пот со лба. Волосы его были в беспорядке, рубашка измята. Создавалось впечатление, что он не спал уже по крайней мере пару суток.

– Зачем же торопиться с адвокатом? Вы явились сюда добровольно, по собственному желанию, – напомнил Бентс.

– Да... да... конечно. – Росс судорожно сглотнул. – Я просто не знал, что все это так обернется... в смысле, зайдет столь далеко...

Он безуспешно пытался взять себя в руки.

– Я очень тревожусь за Саманту. Ведь я... как бы это сказать– вроде бы ее жених. Правда, у нас появились некоторые... разногласия, и мы надеялись, что поездка в Мексику их как-то смягчит, но это не сработало. Я впал в отчаяние, честно признаюсь, и... совершил ряд поступков, которые не стоило бы делать.

Он извлек из кармана бумажник и связку ключей.

– Это мне вернули еще в Мексике... Но я почему-то сразу не отдал их Саманте, а придержал у себя. Каюсь... Это так глупо, конечно. А когда началась вся эта неприятная заварушка, я подумал, что Саманта от испуга опять потянется ко мне, что ей будет без меня одиноко. Но теперь я понял, что ошибался в ней, что я совсем ее не знаю, и мои расчеты не оправдались. Она оказалась и крепче, и упрямее, чем я думал... – Он сделал попытку улыбнуться, но улыбка вышла жалкой. – Я знаю, что кто-то запугивает ее, слышал об угрожающих звонках и прочих мерзостях. Признаюсь, к стыду своему, что сам подумывал позвонить ей во время передачи и сказать нечто подобное, хотя знал, что это будет подло с моей стороны. Видите, до чего я дошел! Но у меня не хватило духа. Она ведь обязательно узнала бы мой голос.

– Уверен, что да, – согласился Бентс, гадая, что же на самом деле заставляет Росса так нервничать. Медленно пожевывая резинку, детектив не сводил изучающего взгляда с собеседника. То, что тот не убийца, было ясно – и группа крови не подходила, да и трудно было представить Росса в роли религиозного маньяка, душителя проституток.

Но какая-то вина, несомненно, мучила его, и он хотел облегчить свою совесть. Что ж, Бентс был готов его выслушать. Однако нерешительный Дэвид блуждал вокруг да около и все повторял, на какие подлые ухищрения он собирался пойти (только ли собирался?), чтобы восстановить былую близость с Самантой.

Бентс начал терять терпение.

– Конкретно, вы виноваты лишь в том, что позабыли вернуть своей бывшей подружке ее ключи?

Бентс наклонился над столом, уперев локти в разложенные там бумаги, приблизил свое лицо к потной физиономии Росса, и от такого резкого напора несчастный Дэвид чуть постыдно не обмочился в штаны.

– Я просто хотел очистить себя от подозрений. Мое имя...

– А ваше имя нуждается в этом?

Росс то бледнел, то заливался багровой краской.

–Знаете... Я мог бы и не приходить сюда, но... но... – Дэвид еще старался выглядеть достойно, но безуспешно. – Мне важно, чтобы все обстоятельства были вам ясны.

Бентс поверил ему. Подобный спектакль искреннего раскаяния мог разыграть только великий актер, а таковым талантом Дэвид Росс явно не обладал. И безумным темпераментом, и изощренной изобретательностью, чтобы душить девиц четками и устанавливать говорящие автоматы в подвалах.

Но вот сотворить мелкую пакость в отношении якобы страстно любимой им женщины он оказался очень даже способен, а теперь, страшась разоблачения и позора, быстренько прибежал с повинной. Бентс с горечью подумал, что никакой ум и образование не страхуют человека от ошибок, подчас роковых. Раздавая людям мудрые психологические советы, доктор Лидс сама приблизила к себе это мерзкое, подлое существо. Слава богу, она хоть вовремя одумалась и порвала с ним.

Мелани только что заявила Элеонор о своем уходе.

– С меня хватит! Я увольняюсь! И больше сюда ни ногой!

– Это не делается так просто, милая леди! Элеонор, встав из-за письменного стола, возвысилась над ней всей своей массой, словно статуя, вырезанная из черного дерева.

– Ты обязана предупредить об уходе за две недели. Да и, пожалуй, объяснить свой поступок...

– Что тут объяснять? Я не могу позволить, чтобы меня здесь так третировали.

Мелани была настолько на взводе, что даже не замечала, как ее каблучки нервно отбивают по полу ураганную дробь.

– Когда я шла на эту работу, вы мне обещали продвижение... поставить в очередь на собственную программу.

– Ты и есть в очереди. Всему свое время. Когда-нибудь это может случиться.

– Может? Когда-нибудь? Разве сейчас не подходящий случай? Вы расширяете программу, а доктор Лидс не может справиться одна. И вы ищете кого-то на стороне. А я тут, рядом! И знаю всю вашу технику не хуже Тини. И у меня два диплома, причем один – по психологии. И я заменяла Саманту во время ее отпуска. Разве я была тогда так плоха?

– Нет, конечно. Все было о'кей.

– И я всегда у вас под рукой, если кто-нибудь простудит горлышко или подвернет ножку... Ведь правда? И что?

Не дождавшись ответа, Мелани пулей вылетела из здания радиостанции, даже не помахав рукой и не одарив улыбкой, как принято, скучающих охранников, прямо на жару и ослепляющее сияние новоорлеанского полудня. Проклятый город! Она бы охотно сменила место жительства и работы, если бы у нее появился шанс.

Какие-то удачные карты ей выпадали, но ждать ощутимого результата от выигрыша становилось уже нестерпимо.

Сперва ей прямо на серебряной тарелочке преподнесли возможность круто изменить свою судьбу. Это было, когда Саманта попросила ее присмотреть за своим домом, а заодно и черным котом. Мелани чуть не подпрыгнула от радости, хотя и не подала виду. Она выразила свое согласие спокойно и еле дождалась момента, когда смогла вторгнуться в подноготную свой старшей подруги.

Ревность ли или лесбийское влечение руководило Мелани – она тому не отдавала отчета, но рыться в белье и в архивах шефа, более красивой и умной, чем она сама, женщины, доставляло ей удовольствие. Она хотела что-то разведать про доктора Лидс и узнала про Анни Сигер, нашла файлы на дисках, спрятанные на чердаке, и прокрутила их на компьютере в одну бессонную ночь, одетая в изысканное белье, принадлежавшее хозяйке дома, а после аккуратно вернула все на место.

Мелани, несмотря на свой пылкий характер, была в быту аккуратной девушкой. Ее новый приятель – красивее и мужественнее всех прочих – был также аккуратен, когда уходил по утрам после бурных объятий на отличной кровати и тонких простынях Саманты. Оба они не оставляли никаких следов, и если черный Харон и наблюдал за ними, то наверняка не мог развязать язык. А какие бешеные оргии они устраивали! Ее тело долго помнило о них... Она едва добиралась до машины, чтобы ехать в город. Между ног и внизу живота у нее все болело. Он был жесток и силен по ночам, но становился чужим и неприступным с наступлением утра.